Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]

Глава вторая. СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Будет нелишне описать несколько подробнее характер миссис Брэникен, которой придется в этой повести занять одно из главных мест.

К описываемому времени Долли (уменьшительное от Доротея) исполнился двадцать один год. Она была уроженкой Америки. Не вдаваясь в глубокое исследование ее генеалогии, легко было проследить принадлежность к латиноамериканской нации, правильнее выражаясь, мексиканской, от которой происходит большинство семейств в этой местности. Действительно, мать ее была уроженкой Сан-Диего, а город этот существовал уже в то время, когда Нижняя Калифорния еще принадлежала Мексике. Широкая бухта, открытая приблизительно три с половиной века тому назад испанским мореплавателем Хуаном-Род-риго Кабрильо, получившая сначала название Сан-Мигуель, приобрела настоящее свое наименование в 1602. Впоследствии, в 1846 г., провинция эта сменила трехцветное знамя на полосатое, усеянное звездами, — национальный флаг Соединенных Штатов — и окончательно вошла в состав Соединенных Штатов Америки.

Среднего роста, с лицом, оживленным блестящим взглядом больших, глубоких, темных глаз, с густым румянцем на лице, длинными волосами, темная шатенка, с ногами и руками несколько большего размера, чем у чисто испанского типа женщин, с уверенной, но вместе с тем грациозной поступью, с выражением лица, отмеченным одновременно энергией и душевной мягкостью, миссис Брэникен являлась истинной красавицей.

Существуют женщины, относиться к которым безразлично совершенно невозможно, и Долли до своего замужества по справедливости считалась одной из самых красивых девушек в Сан-Диего, хотя красота здесь встречается весьма часто. В ней чувствовались серьезность, вдумчивость, здоровый ум и природные духовные дарования — словом, такие качества, которые еще полнее разовьются после замужества.

Да, не могло быть сомнения в том, что Долли, сделавшись миссис Брэникен, сумеет исполнить свой долг во всяких обстоятельствах, как бы затруднительны они ни были. Давая себе ясный отчет в действительном смысле жизни, она обладала возвышенной душой и твердой волей. Любовь к мужу укрепляла ее в понимании своего долга. Если бы пришлось, она охотно отдала бы свою жизнь за Джона, так же как и Джон за нее свою, и оба они отдали бы жизни за своего ребенка, который пробормотал слово «папа» именно в тот момент, когда молодому капитану приходилось расставаться с ними. Сходство маленького Уайта с отцом уже в то время было разительно; что же касается цвета кожи, то он унаследовал темный колорит своей матери.

Несомненно, миссис Брэникен почитала бы себя счастливейшей женщиной в мире, если бы Джону представилась возможность оставить службу моряка. Но как могла бы она подумать даже удерживать мужа около себя в то время, когда последовало его назначение на должность капитана «Франклина»? Наконец, необходимо было позаботиться и о приобретении средств для содержания семьи, которая, вероятно, не ограничится единственным ребенком.

Приданое Долли едва давало средства к существованию. Очевидно, Джон Брэникен мог рассчитывать в будущем на наследство, которое дядюшка должен был оставить своей племяннице, и лишь стечение совершенно неправдоподобных обстоятельств способно было лишить их этого состояния, имея в виду, что Эдуард Стартер, шестидесятилетний старик, не имел иных наследников, кроме Долли. Двоюродная сестра ее, Джейн Боркер, принадлежавшая к женской линии этого семейства, не состояла в родстве с дядюшкой Долли. Таким образом, Долли предстояло быть богатой в будущем, но, быть может, пройдет и десять, и двадцать лет, прежде чем она фактически сделается владелицей этого состояния. А из всего этого вытекала необходимость для Джона Брэникена усердно работать в настоящем, чтобы не опасаться за будущее. В силу всех этих соображений он твердо решил продолжать морскую службу и трудиться для преуспевания торгового дома Эндру, тем более что был заинтересован в специальных торговых операциях «Франклина», а так как он был не только выдающимся моряком, но вместе с тем и весьма опытным коммерсантом, то все предвещало, что ему удастся приобрести известный достаток в ожидании получения наследства дядюшки Стартера.

Скажем несколько слов об этом американце, типичном представителе своей расы.

Он был братом отца Долли, а следовательно, родным дядей молодой девушки, сделавшейся миссис Брэникен. Они остались сиротами, и старший его брат, отец Долли, позаботился о воспитании младшего.

В силу этого Стартер-младший навсегда сохранил к отцу Долли живое чувство признательности. Обстоятельства сложились для него благоприятно: ему удалось попасть на путь, который приводит к богатству, тогда как Стартер-старший неизменно обретался на пролесках, редко приводящих к желанной цели. Братья расстались, но, хотя их и разделяло огромное расстояние, младший брат из штата Теннесси не прекращал сношений со старшим, дела которого удерживали его в штате Нью-Йорк. Овдовев, последний поселился в СанДиего, родном городе своей жены, где и скончался в то время, когда свадьба Долли с Джоном Брэникеном была уже решена. Свадьба эта была сыграна тотчас по истечении срока, положенного для траура, и молодые супруги не обладали никаким иным состоянием, кроме весьма скромных, денежных средств, перешедших к Долли по наследству после смерти ее отца.

Незадолго до этого на имя Долли Брэникен пришло письмо от дядюшки. Письмо это было первым письмом его к племяннице — и последним.

По содержанию своему оно в кратких и вполне определенных выражениях устанавливало следующее.

Несмотря на расстояние, отделяющее Стартера-младшего от племянницы, и то обстоятельство, что последняя совершенно была ему неизвестна, ибо ему не пришлось ни разу ее видеть, он, Стартер-младший, тем не менее памятовал о том, что у него есть племянница, родная дочь его брата. Причиной тому, что ему не пришлось видеть своей племянницы, главным образом служило расстояние, которое между Теннесси и Калифорнией превышает несколько сотен миль, и Стартеру-младшему отнюдь не угодно было совершать такой необходимый для знакомства с племянницей переезд.

Исходя, однако, из соображения, что если Стартеру-младшему такой переезд представлялся слишком утомительным, то он в равной мере должен быть утомительным и для его племянницы, дядя заканчивал свое письмо обращением к ней не беспокоиться.

В действительности человек этот был настоящим медведем; конечно, не американским гризли с пушистым мехом и страшными когтями, а человеком с обликом медведя, избегавшим всякого человеческого общения.